Рассказ «Молодец ты у меня, сынок!»

«В глухую декабрьскую ночь из глубины заснеженного леса вынырнули и остановились гружённые соломой сани. Лошадью правил старик. Перед тем как выбраться из саней, он внимательно огляделся, долго к чему-то прислушивался. Зимний лес спал. Старик сбросил в сугроб солому и спросил приглушённым голосом:

— Ванюша, жив, родимый?

Ответа не последовало. Ребёнок, лежавший на дне саней, казался мёртвым. На лице темнели синяки, ноги были все в крови.

— Очнись, родимый, приехали мы, — дотронулся до мальчишки старик. Потом приложил к запёкшимся, почерневшим губам ребёнка горсть снега и тихонько окликнул своих…

Проснулся Ваня уже в госпитале. Долго, должно быть, он спал. Голова тяжёлая, пустая. Яркое солнце неслышно скользило по комнате и стенам. Пот выступал капельками на лбу. Ваня ясно почувствовал, как горят от боли его ноги.

— Значит, ранен легко, — прошептал он.

…Однажды утром жители Ваниной деревни увидели, что они окружены. В воздухе с рёвом проносились фашистские стервятники. «Людоньки, ратуйте!» — неслось от двора к двору. Плач, крики и автоматные очереди смешались воедино. Фашисты спешили. Хватали стариков, детей, заталкивали в сараи и поджигали. Охваченные пламенем, люди выскакивали из огня, метались по пожарищам и падали, сражённые выстрелами. А на краю деревни в избе фашисты вместе с полицаем пытали Ваню, двенадцатилетнего мальчишку. С дьявольским хладнокровием они били его в грудь, по голове, чтобы узнать то место, где находился Ванин отец – партизан. Ни слова не услышали изверги. Тогда полоснула автоматная очередь по ногам ребёнка. Ваня потерял сознание…»